Маршрутные рассказы. Маршрут No. 44

Не сказать, что я очень уж торопился, но за троллейбусом я зачем-то побежал. Видимо, в предвкушении приключений. Мне нужно было проехать всего три маленьких остановки, и я планировал сделать это в компании пары своих мыслей (больше 3 ведь собираться нельзя).
Кондуктор проверила у девушки проездной документ и отошла. Потом вернулась к ней, будто хотела что-то сказать или спросить, но передумала, и направилась к другим пассажирам. Ко мне подошла последнему: я стоял в самом углу салона возле печки. Я достал из кошелька ISIC и протянул ей.
— А другой есть у вас? — спросила кондуктор явно не из обычного любопытства.
— Какой другой? — удивился я.
—Ну, наш. Наш есть? А то этот же не наш. Этот же для заграницы.
Я достал "наш" и, забрав ISIC, протянул ей.
— Ну вот, видите, — сказала она вполне доброжелательно, — хорошо, что у вас этот есть. А то бы платить пришлось.
— Ну и ладно, — как можно более безразличным тоном сказал я.
Мы подъехали к остановке и кондуктор, оставив меня в покое и моей прежней компании, направилась к новой партии пассажиров.
Это была женщина лет 45, невысокого роста, со светлыми длинными волосами. У неё было искреннее доброе лицо с большими грустными глазами серого или голубого цвета (я не вглядывался). В целом, она была совсем не кондукторного вида. Опросив новых пассажиров, кондуктор опять направилась ко мне. Подошла, постояла несколько мгновений и заговорила:
— Извините, что я так, ну... А вы на каком учитесь? То есть на платном или...
— На бюджете, — не дал я ей закончить вопрос.
— А стипендии вам сколько платят?
— Ну, тысяч 250 будет, — сказал я неуверенно.
— Ага. А может, вы знаете, сколько на вашем факультете, на журналистике, платят за обучение?
— Точно вам не скажу, — да и откуда я мог точно знать? — но где-то 3 миллиона. Хотя уже, наверное, больше. Но я не уверен.
— А у меня вот дочка на платном учится. На ***ском факультете. Так там тоже оплату подняли. Вот надо будет [сумма] заплатить. Это уже второй раз за этот семестр. Так вот не знаю, надо где-то денег взять.
Мне было не понятно, зачем она мне это рассказала. Может, чтобы я всё-таки купил у неё талончик? Я изредка поглядывал на неё, честно изо всех сил старался делать вид, что слушаю внимательно. Но ей это, по-моему, не сильно было нужно. Она смотрела в окно за моей спиной и как бы разговаривала сама с собой.
— Она ведь проходила и на бесплатное, но сказала, что не хочет быть учителем, а хочет, как старшая сестра, [профессия]. Что, мол, и прокормить тогда себя сможет, и это ей больше нравится, — продолжался рассказ.
Я уже даже вид перестал делать, тем более, что приближалась моя остановка, и направился к выходу.

Я не стал рассказывать этой женщине, что не знаю точный размер стипендии и стоимости обучения на факультете, так как меня с него отчислили, и, соответственно, студенческий, который я ей продемонстрировал, уже как полгода не действителен, и с ней в троллейбусе катаюсь, потому как по возвращении с работы не обнаружил на месте своей машины. Да и вообще, в принципе, у меня проблем хватает. И мне с ними вполне уютно и комфортно, и даже как-то спокойно, что ли. И я ни с кем ими не хочу делиться. И женщина-кондуктор наверняка подумала, что я счастливый беззаботный студент и всё у меня хорошо.

И не понятно, с осознанием чего людям живётся легче: что хоть кому-то в этом мире хорошо или что хоть кому-то хуже, чем ему?